Зачем бряцать оружием?

23-01-2014

C XVII века по приказу небезызвестного кардинала Ришельё на каждом французском лафете стали назидательно писать, что пушки – «последний довод королей». Впрочем, европейские монархи реже их использовать не стали, и часто оружие становилось единственным их доводом. Однако во второй половине XX века эта фраза обрела более буквальный смысл. После ужасов Второй мировой войны, пацифистского движения середины 60-х и значительного расширения «ядерного клуба», в который на данный момент только достоверно входят восемь стран, прямого вооруженного столкновения крупные державы стараются избегать.       Но оружие никто прятать не собирается. Напротив, военные бюджеты разбухают день ото дня. Вот только в прошлом году тогда еще президент Медведев выделил на перевооружение рекордные для нас 5 триллионов рублей, что, впрочем, в шесть раз меньше, чем у США, и почти в два раза меньше, чем у Китая. Так зачем же наращивать мускулы, если большой войны никто не хочет?

         Дело в том, что (до поры времени) оружие и армии крупных держав имеют, скорее, символическое значение. Как пишет один из современных специалистов по теории власти М. А. Бойцов, власть, она же сила (в европейских языках эти понятия часто синонимичны: power, Macht, pouvoir и т. д.) состоит не столько в том, что кто-то принимает решения, издает законы и проводит внешнеполитические акции, сколько в том, что вокруг этих действий создается определенное символическое пространство, в рамках которого каждый из участников, в том числе невольных, получает определенное место в иерархии и соглашается с ним. К таким символическим акциям можно отнести не только инаугурацию, свадьбу наследного принца или похороны диктатора, но и воинские учения, парады и испытания новых видов вооружения.

 

Откуда что взялось?

 

Парады и смотры появились не сегодня и даже не вчера. Если не углубляться во всякие триумфы римских полководцев и победные шествия фараонов, а обратиться к европейской военной истории, то временем рождения демонстративно-военных мероприятий надо считать начало XVI века, то есть время абсолютного торжества массовой организованной пехоты.

АлессандроБенедетти, который был врачом у миланского герцога Лодовико Моро, оставил нам следующее описание: «Все взоры были устремлены при этом на фалангу немцев, представлявшую собой четырехугольную колонну из 6000 человек… При них были знаменосцы, по знаку которых весь отряд двигался вправо, влево, назад, словно его везли на плоту… Поравнявшись с герцогиней Беатрисой, четырехугольная колонна внезапно, по знаку, перестроилась в клин, затем она разбилась на два крыла, и, наконец, вся масса сделала захождение, причем часть двигалась медленно, а часть – чрезвычайно быстро, так что один фланг обернулся вокруг другого, который оставался на месте, словно они составляли единое целое».

Ландскнехты, конечно, учились делать эти перестроения не для того, чтобы впечатлять герцогиню Беатрису и других зевак. В противостоянии с тяжелой кавалерией пехота давно уже поняла, что разница между армией и толпой – в организованности. Уметь совершать все эти перестроения – единственный способ победить на поле боя.

Смотр в армиях того времени тоже был занятием крайне практичным. Дело в том, что XVI век – это эпоха наемных армий, поэтому жалование каждому солдату определялось именно по результатам смотра. В счет шли, главным образом, вид вооружения (хорошее огнестрельное оружие массово не выпускалось), умение им владеть и боевой опыт.

Чем меньше на поле боя значил строй и чем больше людей привлекалось к боевым действиям на вненаемной основе, тем меньше смысла имели все эти занятия. В итоге к XX веку строевой шаг из безальтернативного способа совместного выживания превратился в один из вариантов воспитания солдат и «показуху» для зрителей.

 

 

Учения: репетиция войны или демонстрация силы?

 

         В марте прошлого года западные страны получили еще один прекрасный повод обвинить Россию в попрании всех мыслимых демократических идеалов. Внезапно по тревоге были подняты силы черноморского флота, базирующегося в Севастополе. В течение нескольких дней наши корабли рассекали Черное море на глазах у недоумевающих украинских туристов и всего мирового истеблишмента. Формально никого предупреждать Россия не должна, всё проводилось в рамках договоренностей с соседями и НАТО. На словах, смысл незапланированных учений (кстати, неудачных) сводился к проверке боеготовности, однако мало кто сомневался в политическом подтексте. Большинство зарубежных политиков сошлись на мысли, что таким образом Россия напомнила Украине, кто хозяин региона. Украина не на шутку обиделась и… активизировала бесперспективные переговоры об интеграции с ЕС.

         Это лишь один из примеров того, как простое перемещение техники и личного состава одной страны может вызвать осложнения в международных отношениях. Россия в этом смысле довольно активна. Так, уже в июле этого года Владимир Путин вновь поднял по тревоге армию, но уже в другом военном округе – Восточном. Официально это были самые крупные учения со времен Советского союза – 160 тысяч военнослужащих и сотни единиц техники. И хотя многие эксперты усомнились в достоверности этих цифр, сигнал был услышан. Китайские военные эксперты увидели в этих учениях недружелюбный жест (хотя сами китайцы вблизи нашей границы держат половину своей армии), а японские алармисты приняли их за очередной невежливый намек на то, что Россия ни за что не отдаст Курилы (в прошлый раз подобное раздражение вызвал простой визит Дмитрия Медведева на один из этих российских островов).

         Еще больше напряжения вызывают сентябрьские учения «Запад 2013», которые Россия проводит вместе с Белоруссией. Так, во время прошлых подобных учений в 2009 году Минобороны Литвы сообщало, что якобы легенда маневров помимо вторжения сухопутных сил союзников на территорию балтийских стран предусматривала и превентивный ядерный удар по Варшаве…

 

         Впрочем, Россия не единственный, да и далеко не главный игрок в «войну понарошку». В той же Прибалтике и Польше неоднократно проводились учения НАТО. Так, в 2013 году пройдут совместные маневры SteadfastJazz 2013, в ходе которых силы реагирования НАТО отработают действия в случае, если страны Балтии станут «жертвой нападения».

         Однако если Россия простирает свои амбиции за редкими исключениями не дальше СНГ, то у США масштабы явно побольше. Достаточно просто взглянуть на карту совместных учений Америки со странами-партнерами: Израиль, Турция, Египет, страны Тихоокеанского региона, Южная Корея, Прибалтика, Украина, Грузия и даже Монголия… Нетрудно заметить, что американские военные так или иначе побывали во всех «горячих точках» планеты, а также плотным кольцом окружили Китай и Россию. Так, большой скандал вызвало участие американского эсминца в грузинских учениях на фоне недавнего конфликта России и Грузии в Южной Осетии. Правда, президент Саакашвили и новый премьер Бидзина Иванишвили смазали эффект неприличной ссорой прямо на глазах у американского адмирала. А Россия поспешила ответить «плановыми» артиллерийскими учениями в Северной Осетии. Дальность стрельбы орудий гипотетически позволяла добить до грузинской столицы…

 

Парад самолюбий

 

         Подтекст часто можно увидеть и во вполне открытых мероприятиях. На военных парадах всё вроде напоказ, но часто эта очевидность – лишь верхушка айсберга.

         Яркий пример – парад 7 ноября 1941 года, с которого свежие сибирские дивизии уходили прямо на фронт, так что с этим событием многие связывают начало психологического перелома в войне.

         Парад на Красной площади давно стал священной традицией, однако в последние годы Кремль стали обвинять в скупости. Было время, когда наблюдатели с нетерпением ждали, сколько комплексов «Тополь-М» выйдет на площадь в этом году. Кому-то казалось, что в этом есть особый сигнал для наших геополитических противников, из-за которых эти комплексы и строились. Так было с новыми модификациями танков и ракет в Советском Союзе. Иногда, когда пугающих новинок не было, по площади возили макеты межконтинентальных баллистических ракет. Но сейчас времена иные. Те, кому надо, давно уже знают и количество, и расположение наших ракет, и выводить их на главную площадь страны смысла нет.

 

         Парады вызывают тем больше интереса, чем сильнее страна стремится к секретности. По словам военного эксперта Александра Гольца, «абсолютная секретность периодически приходит в противоречие с задачей сдерживания потенциальных противников, коих у не слишком демократических государств всегда в избытке. Враги не знают, чего именно им надлежит бояться. Тут-то парад и начинает играть вполне рациональную роль – демонстрации ранее скрывавшихся военных способностей». В этом смысле очень познавательно взглянуть на парады в таких странах, как Сирия, Иран и Северная Корея.

         Много пищи для размышлений соседям дал Китай во время памятного парада 2009 года. Знатоки давно играют в игру «найди 5 отличий» между китайским и российским прототипом того или иного вида вооружения. Это касается и танков, и ракет, и более простых экземпляров. А вот количество ракет средней дальности (большинство из которых направлено в нашу сторону) заставляет неприятно поежиться – у нас таких ракет в регионе нет, спасибо советско-американской политике разоружения.     

Неприятно удивлены были и другие соседи Китая. По словам военного эксперта Александра Храмчихина, «новейшие амфибийные легкие танки, самоходные орудия, десантные бронированные машины и противокорабельные комплексы давали один ответ: конечно, это очередное «последнее и решительное» предупреждение Тайваню». А вот новейшие основные танки, тяжелая самоходная артиллерия, системы залпового огня, мощные средства ПВО, полный спектр ядерных ракет – отоперативно-тактических до межконтинентальных – это уже к нам. Мол, «второго Даманского не будет».

 

Оружие как залог мира

 

Гонка вооружений существует столько же, сколько и сама война. Луки сменялись арбалетами, те уступили место огнестрельному оружию, потом появились пушки всех мыслимых калибров.

         Однако разница между нынешней гонкой и более древним соперничеством не в мощи оружия, а в его назначении. Вершина военно-технической мысли – ядерное оружие и разные средства его доставки, – к счастью, лишь дважды были показаны в деле. Большинство испытаний наших дней – вопрос уже скорее престижа, нежели реального применения. Конечно, по законам театра Станиславского, если на сцене есть ружье, оно обязательно когда-нибудь выстрелит, но до театра боевых действий дойдут всё-таки не все прототипы.

         Яркий пример активной разработки имиджевого оружия – США: их годовой военный бюджет превышает вместе взятые бюджеты Китая, России, Великобритании, Франции и других ведущих стран. На вооружении янки стоят самые современные боевые машины, однако в эффективности такого расходования средств налогоплательщиков подчас сомневаются сами американцы.

         Так, Штаты летают на истребителе пятого поколения – F-22 Raptor. Эта машина стоит от 150 миллионов долларов и не умеет разве что плавать. Единственная ее проблема – у нее нет ни одного достойного конкурента. Ей просто не с кем воевать. А учитывая, что в Америке врагом номер один давно признан терроризм (а не Китай, как многие утверждают), этому «хищнику» просто некуда летать – выкуривать террористов из горных кишлаков эффективнее более традиционными средствами. Иначе как соображениями престижа и влиятельным военно-промышленным лобби создание этой игрушки объяснить нельзя.

         То же можно сказать и о некоторых других видах вооружения. Например, на вооружении ВМС США стоят 7 эсминцев DD(X) общей стоимостью 4,7 миллиарда долларов (столько же составляет бюджет государства Суринам). Этот «владыка морей» может одним разом выпустить столько снарядов, что можно разнести крупный мегаполис. Проблема «игрушки» та же – террористы не живут в мегаполисах, а чтобы зачистить небольшой район их предполагаемого скопления, хватит нескольких ракет «Томагавк».

         Кроме этого, у США есть такие экзотические вещи, как роботы-разведчики, которые вместо топлива потребляют всё, что есть «под рукой», электромулы, переносящие снаряжение солдат, экзокостюмы, много лет подряд ведутся работы по созданию боевых роботов… Даже американский солдат, чье обмундирование стоит 25 тысяч долларов, уже больше похож на героя компьютерной игры, чем на реального человека. Многие из этих вещей, возможно, спасут немало жизней американских солдат, но, глядя на всю эту галерею, сложно удержаться от вывода, что всё это делается напоказ. Скорее всего, смысл погони за новинками – одним перечислением отбить всякую охоту воевать с Америкой.

         Куда более традиционным примером эффективной демонстрации является испытание ядерных зарядов и средств их доставки. Сейчас в моде соревноваться в способах защиты от ракет – системах ПРО. Размещение таких систем НАТО в Восточной Европе и других пограничных регионах – едва ли не главная претензия России к США, так как в случае атаки американцев русские не смогут дать симметричный ответ. Возможность взаимного уничтожения называется ядерным паритетом, и парадокс в том, что благодаря самому смертоносному оружию человечество всё еще живо.

         Проблема возникает только в том случае, если фанатичный лидер небольшой тоталитарной страны захочет сыграть в камикадзе. В конце января 2013 года весь мир тряхнуло – прошли третьи по счету испытания ядерного оружия в Северной Корее. Летом этого же года руководство Северной Кореи объявило об «окончательном решении в войне между коммунизмом и империализмом». Многие посчитали, что это и есть конец света, но опасность миновала. Но всегда есть несколько процентов вероятности, что кто-то перейдет от слов к делу, и тогда уже никакими учениями, парадами и испытаниями никого не испугаешь…

 

         Впрочем, не стоит преувеличивать значение символов в военных играх современности. Как сказал когда-то Зигмунд Фрейд, отвечая на упрек, что курением больших сигар он сублимирует свое нездоровое либидо: «Иногда сигара может быть просто сигарой». Оружие всегда останется оружием, его первейшая цель – убивать. И если мы отказались от химического оружия и разрывных пуль, гуманнее убийство не стало. Но реальная война на время уступила место символической – учения, парады и демонстрации новых смертоносных «игрушек» стали элементами игры. И от правильного понимания ее правил всеми игроками во многом зависит, насколько спокойным будет наше будущее.

 

Константин Левушкин

«Наследник» № 6 (53) 2013