Юрий Лоза пишет

Возвращаюсь с гастролей, поймал машину из аэропорта домой. За рулём кавказец средних лет, по-русски говорит много и без акцента, — видимо, долго молчал. Сказал, что ему сорок семь, со мной сразу на "ты", потому что посчитал меня своим ровесником. Мне это польстило (через полгода шестьдесят), я согласился и тоже перешёл на "ты", хотя с незнакомыми этого себе не позволяю. По московским дорогам быстро не проедешь, а так как в самолёте я выспался, начал слушать его с интересом. Через двадцать минут я уже знал его мнение о российском шоу-бизнесе, о московском правительстве, о современных нравах и видах на олимпиаду. А также о том, что у него небольшое автопредприятие, но лишних денег не бывает, а значит,  "почему не подвезти хорошего человека, если по дороге"... Что приехал в Москву из Чечни двадцать пять лет назад с молодой женой и все эти годы жил здесь, что у него два сына — младшему пятнадцать, старшему двадцать четыре. О младшем он особенно не распространялся, а старшего активно хвалил... Дальше его словами, как запомнил: "Амирханом, в честь деда, не зря назвал — большим человеком будет. Вот закончит он свою финансовую академию, будет работать в серьёзном банке (там уже ждут), быстро карьеру сделает. А через пару-тройку лет поеду в Чечню, подберу ему подходящую жену и буду ожидать внуков". Тут уж я не удержался и перебил: "А что, разве он у тебя маленький страшненький недотёпа?" Он взвился: "Обижаешь! Он у меня орёл, настоящий красавец: метр восемьдесят пять, гандболом занимался, считает быстрее калькулятора, на английском и русском говорит лучше, чем на родном!" Тогда я ему: "А почему тогда он сам себе невесту не найдёт, он что, слишком застенчивый, или женщин боится?" Он мне: "Почему боится? Никого он не боится! Да мы с женой устали от него девок отгонять!" Тут уже я  с нажимом: "А почему тогда ты ему должен жену выбирать? Ему же потом с ней жить, а не тебе!" И получаю "по полной программе": "Да потому что это вы здесь традиции порастеряли, а у нас до сих пор уважают старших! Мне отец невесту выбрал, и я своему сыну выберу! Ну кого он здесь по клубам найдёт? К тому же у нас есть правило — чеченец должен жениться на чеченке!" Обстановка на дороге отвлекла нас от разговора и дала мне возможность подумать. Когда он попытался что-то добавить, я снова его прервал и сказал примерно следующее: " Я на самом деле немного старше тебя, поэтому не перебивай. Хочу рассказать тебе одну историю. 
    Жил-был на свете молодой человек. Закончил московскую школу, потом финансовую академию, потом поступил на работу в серьёзный банк. Его заметили, начали ставить на международные проекты, потому что на английском говорил как на родном. Однажды в Лондоне во время деловой поездки он встретил девушку, как выяснилось, дочь генерального директора серьёзного английского банка. Именно такую, какую видел в юношеских снах — стройную, умную, образованную, интеллигентную, улыбчивую, умеющую слушать и говорить о чём угодно, к тому же родственную душу. Они проболтали всю ночь, гуляя по городу, и не хотели расставаться. Конечно, их взаимная симпатия не осталась незамеченной. Как говорят в России, "слухом земля полнится". После возвращения в Москву молодой человек был вызван к самому большому начальнику, который хлопнул парня по плечу и сказал, что если у него с англичанкой всё "срастётся", то сделает молодого человека своим партнёром. Когда юноша, окрылённый блестящими перспективами, приехал порадовать родителей, то вдруг узнал, что отец собирается в горное село подбирать ему невесту. Хорошую, тихую, хозяйственную, умеющую делать хингалаш с тыквой, уважающую традиции предков, замечательную девушку, с которой ему будет абсолютно не о чем разговаривать, которая угробит его карьеру, с которой он будет каждый день ложиться в постель думая о другой, и которую однажды начнёт тихо ненавидеть...
    Извини, но закончить историю я не могу, потому что мы приехали.  Припаркуйся во-он у того подъезда. И ещё пару слов на прощанье. У меня есть сын, ровесник твоему старшему и тоже пока не женат. Однажды он приведёт домой девушку и скажет, что хочет провести с ней остаток жизни, рожать детей, стариться и через много лет умереть в один день. Скажет, что все вопросы, связанные с будущей жизнью, в том числе и религиозные, они обсудили "на берегу" и пришли к полному пониманию. А ещё он скажет, что без моего согласия не поведёт её под венец, потому что уважает традиции предков и чтит своих родителей. Тогда я благословлю и его, и его выбор. Мужчина отличается от мальчика тем, что способен сам принимать решения,  и отвечать за свои поступки. Спасибо и будь здоров!"
    Он помог мне достать из багажника чемодан и сунул свою визитку, попросив позвонить, когда понадобится машина. Сказал, что хочет узнать конец моей истории и рассказать свою. Я пообещал, ведь всякое понимание начинается с диалога. 
 
Вчера мне снова понадобилась машина, чтобы доехать из аэропорта домой, и я позвонил своему случайному чеченскому знакомому. Как и обещал. Он подъехал вовремя, и мы покатили в город. Сначала, в соответствии с приличиями, мы обменялись формальностями: он спросил о том, как прошли гастроли, я рассказал, и, в свою очередь, спросил его о семье и о том, как идёт бизнес . Он ответил, что в семье без изменений, бизнес идёт ни шатко ни валко, но машины едут, так что — всё нормально. Потом он собрался с мыслями и выдал то, ради чего, собственно, и приехал: 
— Вот ты рассказал мне в прошлый раз историю о московском молодом человеке, который полюбил дочь английского банкира, хотел на ней жениться, но отец, такой Карабас-Барабас, (ты же меня имел ввиду?) разрушил их счастье, потому что настоял на браке с девушкой, которую сам нашёл ему на родине. И парень сразу нюни распустил, потому что, мол, жизнь ему поломали из-за "каких-то" традиций. Но ты не понимаешь, что твоя история не о русском парне, а о чеченском, для которого традиции совсем не "какие-то"! Мы воспитываем ребёнка абсолютно не так, как европейцы. Вы с ним сюсюкаете, а мы с самых малых лет прививаем ему понятие долга и дух воина. Вот у тебя что на стене висит? Наверняка картинка какая-нибудь, пейзаж или натюрморт. А у меня висит кинжал! Настоящий, не какая-то бутафория. И пусть я каждый день в своих молитвах прошу Аллаха, чтобы мне не пришлось использовать мой кинжал против человека, но для моего сына он был первой игрушкой. И когда он своими маленькими ручками сжимал настоящее оружие, я рассказывал ему не сказки про белого бычка, а наши легенды о великих людях, для которых закон гор был главнее жизни. Причём не только своей. За долгую историю востока много раз для закрепления разных соглашений правители отдавали своих сыновей в заложники, ну, так у нас было принято. Вот ты смог бы объяснить своему сыну, что рискуешь его жизнью ради какой-то, пусть даже и большой, цели? Что ты отправляешь его в чужой опасный дом не потому, что его не любишь, а потому, что так надо. И маленький мальчик беспрекословно шёл, потому что он уже лет чуть ли не с пяти был воином, он уже с детства понимал, что есть в этом мире кое-что более важное, чем его "хочу-не хочу". Мне кажется, ты понял, что я хотел сказать...
   Но ведь и я тоже подготовился к нашему разговору, кое-что вспомнил и почитал. Вот что я ему ответил:
— Тогда разреши мне напомнить тебе один эпизод из истории завоевания Кавказа. Скорее всего, ты эту историю знаешь, но я всё-равно её расскажу, ведь любую историю каждый рассказчик подаёт по-своему. Так вот. Имам Шамиль был великим воином, это признавали даже его враги. Два десятка лет он воевал против Российской империи, которая обладала почти десятикратным превосходством в ресурсах и ничего не могла поделать с его немногочисленной, но очень подвижной и чрезвычайно боеспособной армией. В 1839-м году генерал Граббе обложил гору Ахульго, где была резиденция имама. После длительной осады, когда силы оборонявшихся были на исходе, Шамиль пытался выиграть время и вел переговоры, в результате которых его старший сын Джамалуддин стал заложником и был передан нападавшим. Штурм всё-равно состоялся, имам потерял многих близких людей, всё своё войско и чудом спасся — ушёл непроходимыми горными тропами. А сын имама был отправлен в тогдашнюю столицу, Санкт-Птербург, где нашлись умные люди, которые рассудили — мальчику не пять лет, а почти в два раза больше, он прошёл самую суровую школу из всех возможных, а на поясе у него висел настоящий личный кинжал, причём он знал, как этот кинжал использовать против человека. Поэтому его не стали, как говорится, "ломать", а определи в кадетский корпус, причём, разрешили совершать молитвы, носить горскую одежду,  и даже оставили ему тот самый кинжал. Учился он блестяще, по окончании училища был произведён в офицеры и определён в литовский полк. Сам Николай первый следил за его успехами. Он сильно отличался от всех офицеров — ходил в черкеске, с кинжалом на поясе, не принимал участия в попойках, потому что не употреблял спиртное, знал несколько языков, увлекался физикой и математикой. Его учителя в один голос говорили, что через несколько лет он станет учёным мирового уровня, так велики были его достижения. На одном балу он познакомился с девушкой Лизой, дочерью очень прогрессивно настроенного известного и состоятельного человека. Молодые люди горячо полюбили друг друга и решили пожениться сразу, как только Джамалуддин оставит воинскую службу и займётся своей любимой наукой. Родители девушки были не против. Но тут судьба нанесла свой внезапный удар. Шамиль, который все эти годы с переменным успехом вёл боевые действия, в 1854-м году захватил в плен обоз, в котором ехали грузинские княгини, близкие к царской фамилии. Обменять их он был готов только на сына. Война есть война, политика есть политика — обмен состоялся. Джамалуддина отправили под конвоем на Кавказ и передали отцу, который возлагал на сына большие надежды как на военачальника. Но молодой человек отказался воевать, сказав, что вообще не верит в возможность решения каких-либо конфликтов посредством оружия, что только переговоры способны принести на его родину долгожданный мир, что хочет заниматься наукой, что его всерьёз заинтересует электричество и всё, что с ним связано. А ещё он сказал, что любит девушку, без которой не сможет жить. Шамиль был огорчён таким ответом, но рассудил, что горы снова сделают из его сына воина, и велел отправить парня в дальний горный аул, чтобы выветрилась дурь из головы. Однако Джамалуддин затосковал и начал угасать как свеча, хотя вроде и не было на то причин: в его распоряжении были свежий горный воздух, простая еда и уйма свободного времени. Когда имаму доложили, что сын умирает, Шамиль связался с имперским командованием и попросил, чтобы прислали доктора. Ему пошли навстречу и выделили лучшего полкового медика. Но тот, осмотрев пациента, только развёл руками и сказал, что в мире пока ещё не придумали лекарства от любви. Через несколько дней молодой человек умер. Вот такая история...
   При расставании он выпросил мой телефон и сказал, что как только ему будет, что мне сказать, он позвонит. А почему бы и нет?
 
Прощание с Тодоровским... 
   Царствия Вам небесного, Петр Ефимович. Спасибо за Вашу улыбку. Почему-то именно она вспоминается в первую очередь, — с прищуром и при этом искренняя, глубокая, без налёта дежурности. Так улыбаться любому, даже незнакомому человеку может только тот, кто всё видел, всё знает и всех за всё простил. Я не люблю слово "великий", его как-то затаскали в последнее время. Это слово и без меня произнесут сегодня сотни тысяч согретых и укутанных Вашими фильмами людей. Конечно же присоединяюсь, а от себя добавлю — Вы были очень большим режиссёром, потому что только у очень больших режиссёров актёры играют свои лучшие роли. Андрейченко вряд ли уже когда-нибудь дотянется до Любы из "Военно-полевого романа", а Яковлева — до Тани из "Интердевочки". И отдельное спасибо за Вашу музыку, которая при первом же прослушивании становится родной, как будто пришедшей откуда-то из прошлого... Из детства... Из сердца. 
   Когда я однажды предложил Вам забрать на недельку Вашу гитару, чтобы вставить в неё современную электронику, Вы, то ли в шутку то ли всерьёз, ответили, что целую неделю без музыки Вам не протянуть, что разрушится гармония жизни. Поэтому спасибо ещё и за то, что добавили в нашу растрёпанную действительность той самой гармонии, которой всем нам так не хватает сегодня.  
   Прощайте, Пётр Ефимович. Надеюсь, там на небесах для Вас звучит сегодня Ваша любимая "Рио-Рита"...