В день именин игумена Амвросия (Шевчука) по нашему Павлово-Посадскому телевидению, усердием прихожан и благотворителей  Никитского храма  д. Бывалино, несколько раз крутили поздравительный ролик в честь именинника.  Саунд-треком ролика был отрывок из песни группы «Любэ» – «Батяня-комбат».  Для несведующих это было несколько удивительно – деревенский священник и вдруг –  «Комбат»? И за праздничным чаепитием среди многочисленных прихожан и духовенства, особым внешним видом, строгой сдержанностью, собранностью и неброским мужеством выделялись два офицера. В их поздравительном слове особенно выделялось определение – «русское духовенство». Поневоле возникает вопрос – как это все увязывается между собой: армия, воинство, духовенство, христианская любовь и стиль «милитари»?

Для того, чтобы ответить для себя на этот вопрос, необходимо просто вникнуть в жизнь Никитского прихода, послушать проповедь священника, полистать книги в библиотеке храма, пообщаться с детьми, поучаствовать в предстоящих 21-22 ноября традиционных казачьих Михаил-Архангельских военных учениях, рассмотреть внимательно медали и награды храма.  И тогда можно очень многое понять. Понять главное: служение Богу и служение Отечеству – суть вещи глубоко соединенные и взаимосвязанные, как в истории Русского Государства, так и в истории Русской Православной Церкви. И яркой иллюстрацией этого сослужения на данном временном отрезке является жизнь и деятельность Никитского прихода.

Хочется, в связи с этим, особенно заострить внимание на ярком иллюстративном примере вышесказанного, случившимся вечером 26 октября сего года на закрытом перроне Казанского вокзала нашей столицы.  Там собралось множество полицейских машин разного класса, прочая, брутального вида,  сине-серая угловатая техника спецназначения,  омоновский генералитет, служилые люди рангом пониже, несколько десятков тридцатилетних мужчин в камуфляже, с рюкзаками и «оружно». Среди всей этой холодноватой и сталистой силы ярким огоньком теплился «фольксваген», на котором напутствовать и благословлять воинов на долгое трехмесячное служение на неспокойный Кавказ приехал игумен Амвросий со своими воспитанниками.

Вот  завершается традиционное штабное совещание с участием батюшки. Вот строятся бойцы, звучит команда: «На молитву –  шапки долой!». И вот под черным небом российской столицы, холодно подсвечиваемым рекламным светом, среди круглосуточного гула жизненных артерий, звучат проникновенные слова «Молитвы о воинах на брань идущих». Сосредоточенность полнейшая. Взгляд – глаза в глаза, истовые Крестные знамения у практиков и глубочайшее внутреннее оцепенение у теоретиков. Для отъезжающих к месту несения службы звучат слова о том, что всегда, ежедневно, ежечасно и ежеминутно в златоглавых кафедральных соборах и полуразрушенных деревенских церквях, знаменитых монастырях и скромных приходских церквушках,  безусыми иноками и седовласыми старцами, прекрасными девушками и согбенными матерями возносится молитва о них – тех, кто сегодня покидает нашу разгульную и разухабистую столицу, отправляется к тому месту, где может быть предстоит выполнить  главный христианский долг – «положить душу свою за други своя».

Святая вода, слетающая с кропила священника, буквально впитывается каждой клеточкой, уловившей эту зримую частицу Божественной благодати. И только один из бойцов не приник в молитвенном лобзании к Распятию. Почему? – нам не дано знать, и давайте не будем судить. Быть может –  не готово его сердце принять Христа. Быть может – это только его первая поездка. Быть может – настолько погрузился в грустные мысли о доме, матери, жене, детях. Все равно – Господь с ним!

Затихает слово пастыря. Бойцы разбирают бутыли с Крещенской водой, коробки с книгами, упаковки с носками и перчатками (прихожане собирали денежки и покупали это от себя). Заместитель по тылу принимает из рук матушек две сумки-челночницы с зажаренными гусями с бывалинского подворья, для подкрепления сил в полуторасуточной дороге. Команда движется к вагонам. Последние объятия на перроне – кого провожает друг, кого любимая, а кого проводили дома (не любят парни долгие проводы, не выносят женских слез). Освящается состав, закрываются багажные отделения, входит в вагон караул, последними исчезают офицеры службы сопровождения. Плавно отходит поезд. Перрон, залитый люминесцентным белым светом, остается пуст и мы, провожающие,  тоже ощущаем некоторую опустошенность в своей душе, которую надо заполнить молитвой о всех тех, кого мы сегодня благословили.

Выполняйте свой долг и возвращайтесь!